Иторр Кайл - Искусство - Вечно (Фрагмент)
КАЙЛ ИТОРР
ИСКУССТВО - ВЕЧНО
Vita brevis, ars vero longa,
occasio autem praeceps,
experientia fallax,
judicium difficile.
Hyppocrates
Жизнь коротка, искусство долговечно,
случайности - непрочны и беспечны,
обманчив опыт - и нельзя судить
тех, кто не стал чужою жизнью жить...
Не совсем Гиппократ
Все мы время от времени
совершаем глупости. Это заложено
в человеческой природе.
Дэвид Эддингс
"Хранители Запада"
Что было, снова может повториться,
И род людской того да устрашится!
Роберт Эрвин Говард
"Череп молчания"
ЭПИЗОД. ХУДОЖНИК
Слева лежал желтоватый прямоугольник лучшего пергамента, какой
он только мог себе позволить. Справа - семь перьев разной толщины
и медная чернильница с откинутым колпачком. Прямо перед ним поко-
ились стилос и навощенная дощечка.
Когда желаемый образ, наконец, обрел форму и прочно впечатался
в рассудок, он взял стилос и провел по дощечке первую черту. При-
вычным аккомпанементом к работе в голове звучали строки, услышан-
ные несколько лет назад, где и как именно - он уже толком не пом-
нил...
Видеть то, что никто не видит,
Слышать то, что никто не слышит,
Помнить то, что давно забыто, -
Чудо? Дар? Иль проклятье Высших?
Вот изображение на дощечке стало точным: ни единой недостающей
линии, ни единого лишнего штриха. Тогда он подвинул пергамент и
обмакнул в чернильницу самое тонкое из перьев. Перо оставило чер-
ный, чуть отблескивающий в косых солнечных лучах след; после за-
вершения работы, когда рисунок будет как следует просушен на рас-
каленных камнях, чернила и пергамент станут единым целым, и ни
один дождь не сможет уничтожить или испортить изображения.
Мурлыкая неровные строчки, художник проводил черту за чертой...
Знать о том, что никто не знает,
Вожделеть к не нужному прочим,
Быть таким, каких не бывает, -
Это случай? Иль тень пророчеств?
Наконец, рисунок был завершен. Все на месте, каждая черта полна
смыслом и чувством, а скрытых символов ровно столько, сколько не-
обходимо для создания цельного образа, и ни одним больше. Грозный
ветеран-воитель в кожаном панцире старого римского образца, с ме-
чом на перевязи и легким щитом за спиной; пригибаясь от порывов
пыльного, жаркого ветра, он шагает вперед, повернувшись вполобо-
рота к зрителю; медальон, пророческие знаки на котором можно ра-
зобрать разве что с помощью наилучшего коринтийского увеличитель-
ного стекла, небрежно свисает с широкого воинского пояса, выло-
женного металлическими бляхами; на заднем плане - суровые вершины
Пиреней, узкая каменистая тропинка и лежащая поперек нее сломан-
ная горная ель (опять-таки, последнее можно понять лишь с помощью
упомянутого стекла).
Он удовлетворенно кивнул, мысленно похлопав себя по плечу. Не
считая себя мастером красок и кистей, не равняясь на великих жи-
вописцев Рима, Милана или Византия, - кое-что он все же умел. То,
что нравилось ему самому и другим, - готовым платить за маленькие
образцы его творчества, давая возможность продолжать заниматься
любимым делом.
Нужно ли, в самом деле, человеку иное счастье?..
Говорить в тишине подземной,
И молчать в поднебесной выси -
Для чего в этой жизни бренной
Быть подобным болотной слизи?
В этот миг он посмотрел на рисунок глазами зрителя, а не созда-
теля. И глаза изображенной фигуры впились в него, подобные когтям
разъяренной пантеры...
- Что с ним случилось-то? - спрашивали потом.
- Сердце схватило, - ответствовали всезнающие соседи, - жил-то
один-одинешенек, даже помочь некому было... Когда наш
