Иторр Кайл - Огонь Жизни
КАЙЛ ИТОРР
ОГОНЬ ЖИЗНИ
Прощай, синева, и листва, и трава,
И солнце над краем земли,
И милые дружбы, и узы родства.
Свой жизненный путь мы прошли.
Роберт Бернс (перевод С.Маршака)
Времени оставалось всего ничего. Семьдесят лет - как можно
что-то успеть за столь краткое время?
Полосатая свеча, что отмечала срок грядущей жизни, невежливо
промолчала в ответ на безмолвную жалобу. Хотя, "невежливо" - не-
верное слово; какое дело куску красно-белого воска до условнос-
тей, что и среди людей-то не всегда считаются важными?..
Время размышлений истекло, Хозяйка приказала возвращаться к ра-
боте. Он подчинился: подготовил для Нее подробный маршрут с ука-
заниями, где и когда необходимо прервать жизненный путь тех, чьи
почти истаявшие свечи должны были потухнуть до рассвета. Потом,
когда Хозяйка удалилась совершать еженощный обход, он вернулся в
Зал Света и стал собирать погасшие огарки.
Комья теплого воска неохотно покидали насиженные полки, но соп-
ротивляться не могли - он находился здесь по праву и по праву же
прикасался к этим символам ушедшей жизни. К горящей свече, симво-
лу жизни настоящей, ему бы просто так притронуться не удалось;
когда-то попробовал - шрам от ожога до сих пор толком не зарубце-
вался. Только одна свеча, его собственная, не грозила прожечь
плоть до кости, однако трогать ее - это в прямом смысле играть с
собственной жизнью. Ведь погасить огонек так просто... Хозяйка со
свойственным Ей мрачным юмором предупредила, что покончить с со-
бой ему дозволено в любой момент, и это не будет сочтено желанием
избежать тягот служения (но любые иные причины неявки на работу -
не допускаются).
Конечно, разве можно уйти от Смерти иначе, как Ее собственным
путем?
Может быть, потом он так и сделает. Может быть...
Когда-то, прорвавшись в потустороннее царство, он бросил к но-
гам Смерти три великих дара, потребовав взамен вернуть к жизни
ту, без которой не мыслил себя живым. Смерть молча провела его
сперва в Зал Света, где стояли свечи живущих, потом в Чертог
Тьмы, где скапливались пуды истаявших, оплывших огарков, потом -
к Озеру Огня, куда эти огарки медленно скользили под собственной
тяжестью и где завершали свое существование. А затем Смерть все
так же молча указала на противоположный берег озера, на который
раз за разом набегали волны пламени и, отступая, оставляли на
черно-лаковом песке новые свечи...
Он понял.
Или думал, что понял. Потому поднял свои дары и швырнул их в
огонь, а затем хотел броситься туда и сам.
Смерть остановила его и задала вопрос.
Он ответил.
Смерть задала еще вопрос, и еще, а он отвечал снова и снова.
Потом, когда Смерть замолчала, спросил он.
...С тех пор Она и стала - Хозяйкой, потому что он остался
здесь. Служба не казалась тягостной, она даже доставляла
что-то... нет, не радость, не удовольствие - но хотя бы удовлет-
ворение. Конечно, жизни это не заменяло, но он считал себя мерт-
вым уже тогда, когда отправлялся в последний поход, когда ушел
туда, откуда не возвращаются (и действительно - не возвращаются).
Ему не было дел до живых. Он еще помнил, каково это - жить, и па-
мяти ему хватало. Пока жизнь оставалась по ту сторону грани, по
ту же сторону оставалось и страдание, что толкнуло его на подвиг,
какого ни один из легендарных богатырей не совершал... вот только
подвиг ли это? Пришел, увидел - и остался.
Остался он не потому, что идти было некуда. Один путь - в Озеро
Огня - открыт всем, открыт всегда: хочешь - сам туда прыгай, хо-
чешь - свою св
